Француз Петипа и Париж

Родиной Мариуса Петипа бала Франция. Именно здесь в Марселе он прожил первые месяцы своей жизни. Но Париж стал тем городом, который отверг Петипа-танцовщика, и даже не заинтересовался ним, как балетмейстером. Всего один раз в жизни он появился на сцене Парижской оперы. Это было в 1847 году на прощальном бенефисе Терезы Эльслер, куда его пригласили в качестве ее партнера. После этого двери театра закрылись для Мариуса навсегда. Хоть его старший брат приложил немало усилий, чтобы изменить это.
А Люсьен Петипа был далеко не последним человеком в театральной жизни Парижа. Долгие годы он был премьером Гранд Опера, и исполнял партию Лойса-Альберта на премьере «Жизели». Но Люсьен имел типично романтический облик от природы и выглядел более юным, чем его младший брат Мариус. Они словно были созданы в разных эпохах. Люсьен вроде бы все время жил в 40-х годах. Именно здесь его артистические победы и жизненные триумфы. Он принадлежал к парижским художникам эпохи Шопена. Мариус же пытался предвидеть будущее, узнать, что ему предначертано. Он относится к художникам будущего конца ХІХ века. И с парижским романтическим балетом ему было, конечно же, не по дороге. Его призвание состояло в другом очень важном и ответственном деле. Ему предначертано было найти себя в другом месте, в Петербурге.
Но Франция жила в нем на протяжении всего времени. Она стала для Петипа гением формы. Стройную форму он придавал всему – и неуловимым эмоциям, и неподвластным стихиям. Четкие грани получили разные смутные и сумеречные состояния, сны, грезы, сердечные страдания и душевные волнения. В «Спящей красавице» даже озарение заключено в законченный хореографический рисунок. Но автор постоянно анализирует творчество, которое часто подчиняется формальным законам. В «Раймонде» рыцарская честь выражена через строгую форму. Здесь можно сравнить служение Прекрасной Даме со служением автора прекрасной форме. Естественно, оба эти балета полемически заострены. Это ответ Петипа парижскому импрессионизму.
Импрессионизм был чужд Мариусу, и он полагал, что это чуждо всему французскому искусству. В своих спектаклях он выступал против художников-импрессионистов. Это их он изобразил в образе уродливой и бесформенной феи Карабосс. А нашествием варваров в Прованс было изображено появление художников-«декадентов» в Париже. Так он выражал свой протест против новых культурных течений в творчестве. А в мемуарах и в дневнике он писал о том, что русские «декаденты» из Петербурга и Москвы К.Коровин и А.Головин изувечили его «Дон Кихота», «Руслана и Людмилу» и «Волшебное зеркало».
Все свое творчество Петипа подчинил следованию строгости формы и теперь на склоне лет в новых импрессионистских течениях он видел лишь разрушения формы. В его сознании Париж был оккупирован антихудожниками.
Эти убеждения совместно с известными личными причинами Мариуса Петипа привели к тому, что он был художником Франции, не воспевая Париж.